Письмо ЕГОРОВА Павла Андриановича – начальника особого отдела УГБ Томского ГО УНКВД по НСО (ЗСК) СССР (старшего лейтенанта государственной безопасности СССР), на имя руководителя СССР – СТАЛИНА (ДЖУГАШВИЛИ) Иосифа Виссарионовича, от 20 декабря 1938 года.

О том как был организован процесс террора и массовых убийств 1937-1938 годов на территории Западной Сибири

Выявлен документ – письмо ЕГОРОВА Павла Андриановича – начальника особого отдела УГБ Томского ГО УНКВД по НСО СССР, старшего лейтенанта государственной безопасности СССР, [подозреваемого в причастности к  убийству КАРАГОДИНА Степана Ивановича], на имя ДЖУГАШВИЛИ (СТАЛИНА) Иосифа Виссарионовича – высшего советского руководителя, фактического руководителя СССР, большевистского вождя и диктатора, секретаря ЦК ВКП(б), [прямого виновного в убийстве КАРАГОДИНА Степана Ивановича], от 20 декабря 1938 года из Усть-Вымского ИТЛ (Устьвымлаг); письмо – апелляция “наверх” (сам ЕГОРОВ находится в лагере в статусе заключенного сроком на 5 лет по статье №193-17 пункта “а” УК РСФСР).

Дополнительная [рабочая] (как вариант) версия данное письмо – это “разработка” МАЛЬЦЕВА Ивана Александровича (заместителя начальника УНКВД по НСО ЗСК СССР) [прямого виновного в убийстве КАРАГОДИНА Степана Ивановича], произведенная НКВД СССР с целью сбора компрометирующих материалов в его отношении (а, возможно, и ряда других сотрудников УНКВД по НСО ЗСК СССР {Томский ГО УНКВД включительно}); т.е. ЕГОРОВА Павла Андриановича вполне могли просто “попросить” написать это письмо и он это сделал.

Выявленный документ (письмо) (на 15 машинописных листах) представляет для настоящего РАССЛЕДОВАНИЯ исключительную оперативную ценность.

В письме описан механизм массовых убийств в Новосибирской области Западно-Сибирского края СССР (г. Томск – Томская тюрьма №3 тюремного отдела УНКВД НСО по ЗСК СССР [место убийства КАРАГОДИНА Степана Ивановича] включительно), развернутый сотрудниками НКВД СССР – планирование, подготовка, реализация; картотечный метод арестов, системная практика применение пыток, внутрикамерная агентурная обработка, фальсификации документов (включая, например, и подделывания подписей или заполнение протоколов на уже подписанных чистых листах), означение как коллективной так и персональной ответственности ряда сотрудников НКВД СССР и членов ВКП(б) {включая ДЖУГАШВИЛИ (СТАЛИНА) Иосифа Виссарионовича} за описываемые деяния – массовые убийства.

---

ДОКУМЕНТ

ПИСЬМО в ЦК ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ Иосифу Виссарионовичу от бывшего чекиста / заключенного в Усть-Вымском ИТЛ скором на 5 лет по статье 193-17 п. “а” УК РСФСР – ЕГОРОВА Павла Андриановича, от 20 декабря 1938 года.

Дополнительно:

К оригинальному тексту документа добавлена цветовая акцентирующая маркировка, ^{[комментарии]} и фотографии (прямых ответственных сотрудников).

Опубликовано: в 21:59 – 14 октября 2017 года – г. Томск, Россия.
URL: https://karagodin.org/?p=17382
KARAGODIN.ORG

Образ: сканирование. Состав: в 15 листах. Источник: ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 12-26. Машинопись. Копия.

---

Документ:

---

РАСШИФРОВКА (с комментарием):

---

Для сведения – 

• Статья №193-17 пункт “а” УК РСФСР (по которой сидит ЕГОРОВ Павел Андрианович]:

– “Злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, а также халатное отношение к службе лица начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии, если деяния эти совершались систематически, либо из корыстных соображений или иной личной заинтересованности, а равно если они имели своим последствием дезорганизацию вверенных ему сил, либо порученного ему дела, или разглашение военных тайн, или иные тяжелые последствия, или хотя бы и не имели означенных последствий, но заведомо могли их иметь, или были совершены в военное время, либо в боевой обстановке, влекут за собой – лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.”.

• Персоны:

1. ЕГОРОВ Павел Андрианович – начальник особого отдела УГБ Томского ГО УНКВД по НСО ЗСК СССР, старший лейтенант государственной безопасности СССР – подозреваемый в причастности к убийству КАРАГОДИНА Степана Ивановича.
2. СТАЛИН (ДЖУГАШВИЛИ) Иосиф Виссарионоивч – высший советский руководитель, фактический руководитель СССР, большевистский вождя и диктатор, секретарь ЦК ВКП(б) – прямой виновный в убийстве КАРАГОДИНА Степана Ивановича.

---

Текст (как в оригинале) {пунктуация и орфография сохранена} –

---

{начало документа}

ЦК ВКП(б) город Москва

товарищу И.В. СТАЛИНУ

от быв. чекиста / заключенного в Усть-Вымском ИТР сроком на 5 лет по ст. 193-17 п “а” УК РСФСР – ЕГОРОВА Павла Андриановича.

Неоценимы заслуги органов УГБ НКВД в деле разгрома и физического уничтожения врагов народа БУХАРИНА, РЫКОВА и их сподвижников – троцкистстко-японско-германских агентов.

В целом эти заслуги принадлежат Вам и партии, под руководством которых УГБ успешно начали и завершили эту сложную операцию, показав всему миру, не имеющему претендента ^{[видимо “прецедента”]} в истории человечества, чудовищную предательскую деятельность троцкистско-бухаренских наймитов.

Работа органов УГБ за 1937-38 г.г. заслужено вызвала восхищение и любовь всего прогрессивного человечества к карающему органу диктатуры пролетариата. Эта любовь закреплялась в сознании трудящихся партией и нашей прессой.

Наряду с этими боевыми делами, навеки вошедшими в историю человечества, в ряде мест органы УГБ, передав ^{[видимо “предав”]} забвению Ваши неоднократные указания о любви и бережном отношении к человеку, встали на пусть создания искусственных дел, по которым наряду с враждебно действующим элементом арестовывались люди, беззаветно преданные Вам и партии, люди из социально близкой среды, никогда не думавшие о каких-бы то ни было вражеских действиях против Родин – сюда попадали честные служащие, ремесленники и прост обыватели, интересы которых замыкались рамками своих семейств.

Многие тысячи таких людей, вместе с активно действующим врагом, оказались расстреляны или заключены в исправительно-трудовые лагеря.

Я сам быв. чекист с 1922 года по день ареста 25 января 1938 года, на протяжении 16 лет проработал в органах ЧК ОГПУ НКВД на территории Сибири. В операции по ликвидации вражеских элементов в 1937 году я принял активное участие на территориях Новосибирской области ^{[г. Томск в административном подчинении]} и Алтайского края, работая последнее время начальником особого УГБ НКВД 78 СД в г. Томске ^{[см. Важный текст о СибВО]} – имел звание ст. лейтенанта госбезопасности.

Первое указание о подготовки массовой операции мы получили по НКВД СССР в июле месяце 1937 года. Эта директива обязывала нас составить списки на весь контрреволюционный элемент и специально ^{[видимо “социально”]} чуждой среды и весь уголовный рецидив, представляющий из себя социальную опасность для общества.

{КОНЕЦ ЛИСТА 1 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 12}

Вслед за этим был дан сигнал о начале операции и организации судебных троек при УНКВД для рассмотрения всех этих дел. Таким образом, основной удар по контрреволюционным и уголовным элементам, приходящим по нашим учетам и разработкам, был нанесен в августе месяце 1937 года.

Последующий смысл всех директивных установок руководства управления НКВД, даваемых на совещаниях и при докладах сводился к необходимости весь оперативный контингент, проходящий по учетам и разработкам, свести в разные по названиям, но единые по своим целям контрреволюционные организации, связанные с иностранными разведками враждебных нам стран и белоэмигрантовими центрами за границей.

Оперсостав органов, восприняв эти установки, как прямую физическую ликвидацию всей контрреволюции, в том числе и пассивной, но являющийся базой для различных контрреволюционных формирований, деятельно следя этим директивам, приступил к их реализации с полным сознанием исторической необходимости очистить нашу страну от этого контингента.

Исходным началом для разрешения этой задачи должны были явиться штабы руководства этих организаций для чего в разные места были выброшены опергруппы с задачей “найти” эти штабы.

В Нарымский округ был с опергруппой командирован ври нач. 4 отдела УНКВД ст. л-нт г/б ПОПОВ ^{[дополнительно обратить внимание на ПОПОВА Григория Максимовича – массовые убийства в Мариинской тюрьме]}, который по прибытии в Нарым в разных местах закопал оружие различных систем, а затем арестовав группу б/бел. офицерства во главе с б/полковником МИХАЙЛОВЫМ, путем намеренной и следственной обработки взяло от них показаний о существовании в Сибири Российского общевоинского союза (РОВС’а). Арестованные “показали” на скрытые у организации оружейные склады, которые при участии понятых, от советских и общественных организаций и были “обнаружены.

Арестованный “центр” организации дал развернутые показания о якобы существующей организации с наличием большого количества участников.

С аналогичной задачей в район Кузбасса был командирован начальник 3 отдела УНКВД НСО мл. лейтенант г/б ГОЛУБИИК ^{(скорее всего – ГОЛУБЧИК Михаил Осипович)} который успешно провел такую же операцию по Кузбассу.

В Томске, по примеру Нарыма и Кузбасса, РОВС был вскрыт бригадой УНКВД и местным аппаратом горотдела, причем здесь “штаб” был создан из нашей агентуры из числа б/б/офицерства СИТНИКОВА и других, которым было разъяснено, что от них нужны такие показания для Родины и они временно арестовываются для камерной разработки тех людей, который будут арестовываться по этой “организации”. В последствии все они были расстреляны.

По Бийскому и Алтайскому кустам ^{(“кустам”? – так в документе)} аппаратом 3-го отдела УНКВД была “успешно” развита операция к/р повстанческой, японской, шпионской организации, руководимой б/командующим партизанскими силами Алтая ТРЕТЬЯКОМ. Эта операция поглотила всех лидеров партизанского движения в период реакции Колчака в Сибири и очень большое количество красных партизан.

{КОНЕЦ ЛИСТА 2 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 13}

Арестованные к/р одиночки, разрозненные группы и целые организации, находящиеся в нашей разработке, стали сводиться в целые организации с большими филиалами.

Примерно, до конца сентября или начала октября месяца 1937 г. операция носила исключительно характер разгрома всех контрреволюционных кадров и не касалась широких слоев населения. С сентября мес. 1937 года в массовом количестве стали поступать категорические требования-усиление операции шифртелеграммами ^{[см. шифровальщик Томского горотдела НКВД СССР – ТИХОНОВА Анна Адамовна]} примазывалось подвергнуть массовым арестам всех перебежчиков, поляков, латышей, иранцев, лиц, прибывших с КВЖД (“харбинцев”) и др.

УНКВД НСО стало спускать периферии “контрольные” цифры на аресты, называвшиеся “минимум”, так как давать результаты ниже их запрещалось. Например, Томск ^{[численность населения Томского района Западно-Сибирского края СССР (город Томск включительно) на 1 января 1937 года = 199563 человека]}, получал неоднократно такие контрольные цифры на 1500, 2000, 3000 и т. д. “соревнование” кто больше арестует ^{[см. пример социалистического соревнования между Томском и Сталинском (Новокузнецком), в контексте досье сотрудника УНКВД СОЛОВЬЕВА Леонида Кузьмича]}.

В помощь кадровому составу органов для проведения всей этой колоссальной, до сих пор невиданной, операции была привлечена масса работников милиции ^{[см. начальник Томской РКМ милиции ЖДАНОВ]}, средних и старших командиров внутренней и пограничной охраны НКВД, комсомольцев ^{[см. комсомольца (комсорга) – кадрового палача Томского ГО УНКВД НСО по ЗСК СССР – ЗЫРЯНОВА Николая Ивановича, прямого убийцы КАРАГОДИНА Степана Ивановича]}, зав.спец.секторами различных учреждения ^{[см. ФЕДОСЕЕВА Луку Григорьевича – агента Томского ГО УНКВД НСО по ЗСК СССР]}, быв. чекистов и т.д.

В конце сентября мес. или начале октября мес. когда были реализованы все наши учёты, операция с бешеной силой обрушилась на ни в чем неповинных людей, никогда не участвовавших в каких-либо антисоветских и контрразведывательных делах и не скомпрометированный связями.

Для многих нас смысл дальнейшей операции стал не только непонятен, но и страшен, но остановить ее бешеный шквал только мог ЦК ВКП(б) и Вы.

При желании некоторых чекистов спасти невинных людей приводили лишь только к их арестам и гибели. Увеличились самоубийства среди чекистов ^{[Проблема самоубийств среди сотрудников была оформлена в приказ-директиву, которая обсуждалась на общем собрании {данные будут внесены} в Томской тюрьме №3 тюремного отдела УНКВД по НСО ЗСК СССР – месте убийства КАРАГОДИНА Степана Ивановича, причем обсуждалась рядом сотрудников, которые непосредственно принимали участие в его убийстве]}.

В Томске в этот период основную работу по камерной обработке вел некий ПУШНИН – фигура, на которой следует подробно остановиться.

ПУШНИН в 1935 году в Томске и его районе создал к/р повстанческую организацию “Партию народных героев”. Он вовлек в нее большое количество к/р настроенного элемента, причем всех участников организации он обязывал подписками, давал им клички и т.д. в выработанной им программе ^{[Программу и устав выработал не ПУШНИН Иван Федорович, а Томский ГО УНКВД НСО по ЗСК СССР, ПУШНИН Иван Федорович лишь исполнял порученный ему горотделом НКВД сценарий]} и уставе “Партия народных героев”, являющейся копией программы БРП, во главе стояло уничтожение коммунистов, роспуск колхозов и т.п. В начале 1936 года ПУШНИН решил перейти на нелегальное положение, для чего он инсценировал свою смерть, снявшись в гробу ^{[На самом деле это был скрипт вывода ПУШНИНА Ивана Федоровича из следственного дела над которым он агентурно “поработал” (набрав людей для их привлечения к ответственности), инсценировка смерти – метод вывода из дела, операцию курировал куратор ПУШНИНА кадровый сотрудник Томского ГО УНКВД по НСК ЗСК СССР ФЕДОРОВ]}. Эти фотокарточки ^{[Фотографии находятся в архивно-следственном деле №П-10282 (состав дела в 4х томах + контрольно наблюдательное дело) Архив УФСБ России по Томской области. На весну 2017 год дело изъято из УФСБ России по Томской области Военной прокуратурой РФ (в Москву на проверку) – причина: деятельность настоящего РАССЛЕДОВАНИЯ, т.е. KARAGODIN.ORG]} были распространены среди родных, знакомых ПУШНИНА и участников созданной им организации. При аресте ПУШНИНА у него были обнаружены подписки и анкеты участников организации, план восстания и свержения советской власти в Томске и Сибири. ПУШНИН в 1936 году военным трибуналом был приговорен к расстрелу, который был заменен 10 годами ИТЛ ^{[ПУШНИН Иван Федорович активно использовался как агент (включая как внутрикамерный – избивал заключенных) Томского ГО УНКВД по НСО ЗСК СССР, расстрелян не был. После “выработки” был выслан по линии Дальстроя на Дальний Восток. Приведенные сведения о 10 лет ИТЛ – это “официальная” версия по “первому” его делу]}.

{КОНЕЦ ЛИСТА 3 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 14}

“Помощь” ПУШНИНА была колоссальной. Несмотря  на то, что все камеры были переполнены арестованными, в камерах на 6 чел. сидело по 30-40 человек, а всего по Томску и его району было арестовано …. человек. ^{[“…” – так в документе, данные о количестве изъяты цензором, не нами]}. В комнатах следователей редко можно было застать арестованных на допросах. Делалось так, руководители следственных групп разбивали арестованных на группы от 5 до 10 человек, причем в своем большинстве эти люди друг друг до ареста не знали и давали их отдельным следователям, которые получив от ПУШНИНА заявления о готовности арестованных подписать все то, что их предложит следствие, вызывали их к себе, заполняли анкетные данные протоколов допросов, отбирали списки на знакомых и отправляли обратно для того, чтобы вызвать второй раз и подписать трафаретный протокол о “принадлежности” арестованного к РВО”су или др. аналогичной организации, причем эти 5-10 человек, ранее друг друга не знавшие оказывались по протоколам давно знавшими и друг друга завербовавшими в ту или иную к/р организацию, а все или почти все знакомые этих арестованных также оказывались участниками организации.

В Новосибирске наряду с аналогичной обработкой арестованных применялись и др. методы “воздействия”. Например, в 3 отделении УНКВД под руководством его начальника, мл. лейтенанта госбезопасности ИВАНОВА ^{[ИВАНОВ Федор Николаевич, 1905 г.р. – врид пом. нач. 3-го отдела УГБ УНКВД по НСО ЗСК СССР, он же нач. 6-го отделения (женат, 2 сына)]} были введены в действие толстые большие старинные албомы с массивными переплетами, железные линейки и т.д. причем все эти предметы имели название: “первой степени”, “второй степени”, “третьей степени”. Этими предметами жестоко избивали арестованных. Широко практиковалась “выстойка” арестованных на ногах по несколько суток, зачастую привязывали их к несгораемым шкафам и дверям, чтобы не падали до тех пор, пока не подпишут протокола и не напишут собственноручного заявления о принадлежности к организации. Работающий в 3 отделе некий МАЛОЗОВСКИЙ ^{[МАЛОЗОВСКИЙ Анисим Вульфович, 1898 г.р., – сотрудник УНКВД по НСО ЗСК СССР, член ВКП(б) с 1920 года, п/б №011733(4?)]}, проводивший следствие по немцам, латышам и литовцам записывал в протокол то, что было “нужно” для следствия, а зачитывая арестованным из своей головы, что они являются преданными людьми родины, любят советскую власть, что они арестованы неверно и просят их освободить. Конец этих “протоколов” МАЛОЗОВСКИЙ заканчивал лозунгами “да здравствует советская власть, да здравствует тов. СТАЛИН”.

Заставляли подписывать чистые листы бумаги, а затем писались протоколы, подделывались подписи под протоколами и т.д.

Большенство всех этих арестованных расстреляны.

В погоне за поляками, латышами и др. подпадавшими под массовые аресты нацменьшинствами применялись различные методы просматривались списки сотрудника по учреждениям, прописные листы в адресных столах и т.п. причем зачастую арестовывались люди, которые имели несчастье носить польские, литовские или подобные фамилии, но иногда ничего общего не имевшие с той или иной национальностью. Такие люди по протоколам оказывались участниками монархических повстанческих организаций, правда из Новосибирска поступило устное распоряжение в таких случаях в повестках дня тройки не указывать национальность. В прошлом продавец или кустарь превращались в крупных торговцев и владельцев, бухгалтера в царских чиновников, провокаторов и т.д.

{КОНЕЦ ЛИСТА 4 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 15}

В Алтайском крае дела через тройку проходили без нужного оформления. Методы следствия там были еще более ужасными.

Неимоверная по размерам была проведена операции по ж.д. транспорту. Начальник 6 отдела, капитан государственной безопасности НЕВСКИЙ (из дворян быв. офицер) хвалился, что он показаниями “вышел” на одного из членов ЦК.

Вообще стиль работы части “чекистов” свёлся к стремлению “сваливать” крупных людей. Фабрикуя показания и принуждая подписывать их арестованных, многие “чекисты” включали в эти показания ответственных партийных и советских работников. Это считалось большой заслугой и такие люди быстро “росли” и выдвигались на работе.

Я мог бы привести уйму таких фактов, но ограничусь только двумя подтверждающими эту преступную практику прошлого:

1) В германском консульстве работал в качестве одного из “ответственных сотрудников”, являвшийся нашим агентом “спортсмен”. Работая долгое время в КРО ОГПУ Сибири, я хотя с ним по работе связан не был, но знал, что он большим доверием не пользовался – он использовался по установлению консульских связей. В 1927 году его решили арестовать и взять официальные показания на консульские связи по Сибири. Арестованный “Спортсмен” первоначально допрашивался нач. отделения особого отдела мл. л-нт государственной безопасности ПАРФЁНОВЫМ, а затем по настоянию нач. 4 отдела УНКВД ПОПОВА был передан суду.

ПОПОВ в протокол допроса “Спортсмена” включил для “агентов гестапо” ряд ответственных работников, в частности оказались агентами германской разведки весь оперсостав УГБ, в разное время руководивший “спортсменом” как нашим агентом – ПОДОЛЬСКИЙ ^{[вероятно – ПОДОЛЬСКИЙ Матвей Миронович, 1894 г.р.,]}, ЧЕРНО-ИВАНОВ и др. и ряд работников Крайкома и Крайисполкома.

“Спортсмен” очевидно охотно всё это подписал, т.к. он лично ничего не терял, а его хозяева-фашисты выигрывали “Спортсмен” был выдворен из пределов СССР, а все лица, которые были включены в его показания, арестованы и очевидно расстреляны. Необходимо отметить, что жена ПОПОА была лично знакома со “Спортсменом” и когда последний допрашивался ПАРФЕНОВЫМ, ПОПОВ просил его “по товарищески” не губить его. Получив себе “Спортсмена”, ПОПОВ, конечно, свою жену не включил. История ПОПОВА со “Спортсменом” очень темная и пожалуй не будет удивительно, если действительная агентура немцев осталась после такого “следствия” жива и здорова.

2) В начале операции, в агусте месяце 1937 года, я в Юргинских военных лагерях арестовал 4-5 человек переменников 234 он расположенного на зимних квартирах в г. Барнауле. Арестованные происходили из кулаков, а часть были рецидивистами по несколько судимостей ^{[как правило, под “рецидивистами” понимались не столько классические уголовники, сколько политические административно ссыльные или высланные (проведенные по делам – уголовными “политическими” статьями] (КАРАГОДИН Степан Иванович 100% попадает под эту рамку)}. До ареста эти арестованные между собой связаны не были и проходили по нашим материалам как одиночки. В связи с необходимостью оформления дел эти арестованные были направлены в Барнаул – я дал указание в полк оперуполномоченному по оформлению дела выслать в Особдив. ПОПОВ приказал от этих арестованных отобрать показания, что они якобы являются участниками к/р повстанческой организации, существовавшей в полку и руководимой рядом командиров.

{КОНЕЦ ЛИСТА 5 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 16}

В результате, таким образом добытых показаний свыше 20 чел.командиров были обвинены в принадлежности к организации, на которых в начале января 1933 года 13 час. были ПОПОВЫМ арестованы и ожидалась санкция на арест других. Большинство этих командиров были преданными людьми и никакими компрометирующими материалами мы на них не располагали.

В фабрикацию таких дел был втянут не только весь без исключения кадровый состав УГБ, но и все привлеченные на операцию люди, среди которых зачастую попадались политически неблагонадежные люди, разлагавшие размеры проводимых НКВД операций, характер допросов и отношение к арестованным. Так, например в Томске всё тот же ОВЧИННИКОВ привлек из разных учреждений несколько машинисток, из которых две оказались нами арестованных и осужденных еще до этой операции, за к/р деятельность лиц. Эти машинистки выполняли сов.секретную работу. ОВЧИННИКОВ привлек к работе некого ЧАГОВЦА, родственника попа и тесно связался с ним. Об этих лицах на партсобраниях дважды ставился вопрос, но они продолжали работать до тех пор, пока Новосибирск не предложил их выгнать.

Из всего этого видно, что зачастую перегибы в арестах и возведение чудовищных преступлений на людей не совершавших эти преступления, сопровождались политической слепотой ряда руководящих работников органов.

Я считаю это не случайным, т.к. последний год выдвинул на руководящую работу людей политически сомнительных и из социально чуждой среды и карьеристов. Чтобы не быть голословным, подтверждаю это следующими фактами:

1) Начальник УНКВД Алтайского края ПОПОВ /б. нач. 4 отдела УНКВД ЗСК / привезен в Сибирь. б./ПП ОГПУ ЗСК АЛЕКСЕЕВЫМ, б./ чл. ЦК левых эссеров, с которым ПОПОВ был в самых лучших отношениях. ПОПОВ прекрасный следственник, он провел ряд крупных дел, в частности, он провел следствие на МУРАВЬТЕВА, ЛИВЩИЦА и др., по натуре он ярко выраженный карьерист, и поэтому подчиняет все. О нём в чекистской среде принято говорить, что ради карьеры он готов шагать через трупы своих товарищей.

О нем ходят целые анекдоты, например, всем известно, что при представлении его к награде 1937 года он устроил целую сцену начальнику управления МИРОНОВУ, требуя представить его не к ордену Красной звезды, как этого хотели сделать, а к ордену ЛЕНИНА. В результате он получил орден ЛЕНИНА. В партийной-массовой работе ПОПОВ никогда никакого участия не принимал. При наличии низкой партийности и большого карьеризма он способен на всё.

2) Начальник 3 отдела УНКВД Алтайского края л-т г/б ЛАЗАРЕВ пользуется большим покровительством ПОПОВА. В прошлом ЛАЗАРЕВ в Иркутском университете активно участвовал в троцкистской оппозиции, о чем он скрыл от парторганизации и когда его принадлежность к троцкизму была установлена, парторганизации запретили разбирать этот вопрос. ЛАЗАРЕВ является таким же карьеристом как и ПОПОВ. Он и раньше был склонен к созданию фиктивных дел. ПОПОВЫМ он представлен был к ряду наград. За 1937 год ЛАЗАРЕВ получил орден “Красной звезды” и знак почетного работника ВЧК-ОГПУ-НКВД.

{КОНЕЦ ЛИСТА 6 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 17}

3) Нач. 6 отдела УНКВД НСО капитан г/б/ НЕВСКИЙ из дворян б/офицер, награжден орденом “Красной звезды.

4) Нач. 4 отдела УНКВД НСО, л-нт госбезопасности ПОСТАНОВГОВ ^{[верно – ПАСТАНОГОВ Константин Кондратьевич]} родственно связан с кулачеством и сам, кажется, из кулаков, карьерист. Награжден орденом “Знак почета”. Вдохновлял создание фиктивных дел, например, на освещении оперсостава в Нарыме ^{[см. массовые убийства в Колпашево (Нарым)]} он дал установку посадить больше 50% всей парторганизации округа.

5) Начальник 5 отдела УНКВД НСО, лейтенант госбезопасности МЕЛЕХИН из кулаков.

6) Нач. 9 отдела УНКВД НСО – лейтенант госбезопасности БАТАЛИН – сын попа, морально разложившийся, о его моральном разложении и болтливости дала показания б/работница крайкома ВКП(б) ГОБА.

7) Нач. Томского ГО НКВД, капитан госбезопасности ОВЧИННИКОВ в период работы в Прокопьевске / Кузбасс /, в момент посещения т. МОЛОТОВЫМ Кузбасса посадил за руль его машины террориста участника Сибирского террористического центра, б/ иноподданого АРНОЛЬДА ^{[“АРНОЛЬД” – агент УНКВД по ЗСК СССР]}, который не произвел терракта над т. МОЛОТОВЫМ из-за простой случайности. ОВЧИННИКОВ был связан с участником этого же центра ШЕСТОВЫМ и др. Деятельность ОВЧИННИКОВА в Томске мною подробно освещена выше, нужно только добавить, что он за последнюю операцию присвоил много различных вещей расстрелянных и арестованных ^{[см. “Черная касса” Томского ГО УНКВД по НСО ЗСК СССР: “кассир” – сотрудник Томского ГО УНКВД по НСО ЗСК СССР БУКОВЕЦ Михаил Калистратович, “таваровед” {нач. спецмагаизина НКВД} – сотрудник Томского ГО УНКВД по НСО ЗСК СССР РУНОВ Михаил Иванович]}.

8) Б. Оперуполномоченный ОО СИБВО мл. лейтенат госбезопасности ЕГОРОВ В.Т. ^{[ЕГОРОВ В.Т., ст?. лейтенант ГБ, начальник ОО НКВД 78 СД CибВО]} (ныне нач. 5 отд. УНКВД Красноярского края / морально разложившийся тип. Ранее был одним из самых плохих работников, от которого обыкновенно все отказывались. За эту операцию он “проявил” себя и был награжден орденом “Красной звезды” и назначен нач. 5 отдела УНКВД Красноярского края.

9) Оперуполномоченный 5 отд. УНКВД НСО ГИНКИН в прошлом лентяй склочник и есенинец ^{[см. дело русского поэта Николая КЛЮЕВА – учителя Сергея ЕСЕНИНА]} в период этой операции “выдвинулся” и назначен начальником отделения 5 отдела УНКВД НСО. Стал считаться лучшим чекистом. Говорят, что он происходит из дворян.

10) Оперуполномоченный 5 отдела УНКВД НСО АЛПАТОВ, сын крупного Бийского купца, тоже “выдвинулся” и назначен нач. отделения 5 отдела УНКВД.

11) Б/зам. нач. УНКВД НСО майор г/б МАЛЬЦЕВ (ныне нач. УНКВД в 1930 году, будучи нач. Томского окротдела ОГПУ, допустил создание большого правокационного дела “Русь”, по которому было арестовано свыше 200 человек. За Создание фиктивного дела и ряда др. преступлений нач. КРО окротдела ГРУШЕЦКИЙ был расстрелян, а МАЛЬЦЕВ снят. С 1930 года по 1937 г. МАЛЬЦЕВ работал где-то на Севернойм Кавказе. В 1937 году он прибыл вновь в Сибирь в качестве пом. нач. УНКВД, вскоре он был назначен зам. начальника НУКВД НСО.

МАЛЬЦЕВ являлся вдохновителем всех фиктивных дел в Новосибирской области [^{г. Томск, – место ареста КАРАГОДИНА Степана Ивановича, в административном подчинении Новосибирска]}. В даваемых им в 1937 году установках он в первую очередь преследовал цель “больше арестовывать”, а кого именно, это было для него неважно.

{КОНЕЦ ЛИСТА 7 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 18}

Садизмом и грубым цинизмом дышали все его оперативные указания 1937 года. В начале декабря мес. 1937 года мы получили указание, что суд.тройка заканчивает свою работу 10 декабря, после чего она ликвидируется. Неожидано, числа 10 декабря в Томск приехал МАЛЬЦЕВ и на созванном совещании оперсостава выступил буквально с такими “указаниями”:

“Партия и правительство продлило срок работы троек до 1 января 1938 года. За эти два-три дня, что остались до выборов в Верховный Совет, вы должны провести подготовку к операции, а 13 декабря – после выборов в Верховны Совет начать “заготовку”. Даю Вам 3 дня на “заготовку” (это значит на арест людей), а затем Вы должны “нажать” и быстро закончить дела. “Колоть” это “добиваться” сознания у арестованных, не обязательно, давайте в дела “нерасколотых” два показания “расколотых” и все будет в порядке. Возрастным составом арестованных я Вас не ограничиваю, давайте стариков. Нам нужно “нажать”, т.к. наши уральские соседи нас сильно “поджимают” (нужно понимать, идут по операциям впереди НСО). По РОВСу вы должны дать до 1.01.1938 года не менее 100 ч., по полякам, латышам и другим не менее 600 чел., но в общей сложности я уверен, что Вы за эти дни “подгоните” до 2000 чел. Каждый ведущий следствие должен заканчивать не мнее 7-10 дел в день – это немного, так как у нас шофера в Сталинске и Новосибирске “дают” по 12-15 дел в день. Хорошо работающим после совещания я “подброшу” денег, а вообще без награды они не останутся. Учтите, что ряд горотделов – Кемеровский, Прокопьевский и Сталинский все могут опередить ^{[см. социалистическое соревнование между Сталинском (Новокузнецком) и Томском на предмет кто больше убьет людей]}. Они взяли на себя самообязательство выше, чем я вам сейчас предложил.“.

Сразу же после торжественных выборов в Верховный Совет СССР 12 декабря 1937 года гор. Томск был невиданной силе потрясен новыми арестами [^{КАРАГОДИНУ Степану Ивановичу в том числе в расстрельном деле 1937-1938 годов вменяли и попытку срыва этих выборов]}.

МАЛЬЦЕВ грубо нарушал положение о работе судебных троек. Как правило, он единолично заседал и “разбирал” дела. Первое время иногда бывал представитель Крайкома ВКП(б), но когда там всех арестовали, никто уже из Крайкома не присутствовал, также первое время участвовал в работе тройки Облпрокурор БАРКОВ, но когда его тоже арестовали, то никто уже из прокуратуры в работе тройки участия не принимал.

МАЛЬЦЕВ награжден орденом “Красной звезды”.

Вот такова краткая характеристика некоторых работников органов, руководивших операцией. Эти характеристики далеко не исчерпывают всего того, что эти люди делали в период операции, а результаты её были потрясающие.

По ряду войсковых частей с районами комплектования Томска и его района “засоренность” (военнослужащие, близкие родственники которых подвергались аресту) достигла колоссальных размеров ^{[Два родных сына КАРАГОДИНА Степана Ивановича – Кузьма и Иван – служили срочную службу в Томске, после ареста Кузьма сообщил об аресте командиру – см. кейс со следователем ЗВЕРЕВЫМ Анатолием Ивановичем]}, например, по отд. саперному батальону 78 сд. засоренность на 1.01.1938 года выразилась в 78%, по ОТБ и др. частям засоренность колебалась в пределах 40%. Это по официальным командования ^{[так в документе]}, плюс к этому нужно иметь в виду некоторый % военнослужащих скрывавших аресты своих родственников или еще не знавших о них. Были и такие, которые не пережив позора ареста родственников, например, руководитель военной кафедры одного из томских ВУЗов ЛЕБЕДЕВ застрелился, оставив записку

{КОНЕЦ ЛИСТА 8 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 19}

что он не хочет жить с ярлыком сына врага народа. Таких случаев было много.

Остановиться в операции при работе троек было невозможно. Пришедшие в органы люди, карьеристы и люди без элементарных человеческих чувств любви к преданным людям родины писали протоколы допросов с возведением чудовищных обвинений с нан^{[замят край листа]}зыванием в протоколы уймы таких же ни в чем неповинных людей. Обманутые авторитетом УГБ, под влияниям физических и моральных пыток арестованные подписывали свои смертные приговора.

Вихрь операции увлек за собой весь оперсостав органов, все писали протоколы с той только разницей – одни делали верно, выбирая исключительно контрреволюционный элемент, а другие без разбора били не только всех, но били преднамеренно по коммунистам и преданным людям страны.

Всякие попытка не только поднять голос и сказать “остановитесь”, но даже за посылку писем б/Наркому ЕЖОВУ с сообщением о преступной практике приводили у уничтожению таких чекистов.

В качестве зам.нач. особого отдела СИБВО работал капитан г/б т. КОЛОМИНЦ ^{[КОЛОМИЙЦ Павел Федорович, 1896 г.р., служащий, русский; член ВКП(б) с 119 года, п/б № 0488978 (решением партсобрания партгруппы 5-го отдела УНКВД по НСО ЗСК СССР {докладчик т. ЕВСЕЕВ} от 4/1-38 г. исключен как враг народа)]}. Старый чекист с высокой партийностью он был беспощаден к врагам. Являясь также врагом провокационных дел он с момента приезда в НСО вел глухую, но неравную борьбу с фальсификаторами. В ноябре месяце 1937 года в Новосибирске в 233 сп. входящим в обслуживаемую мной дивизию аппаратом ОО СИБВО были арестованы 7 красноармейцев немцев лишь только за то, что они немцы. Эти немцы были “сведены” в контрреволюционную шпионско-диверсионную повстанческую фашистскую организацию. КОЛОМИЙЦ восстав против этого и потребовал от б. нач. УНКВД ГОРБАЧ ^{[ГОРБАЧ Григорий Фёдорович – начальник УНКВД по НСО ЗСК СССР, старший майор государственной безопасности СССР, прямой виновный в  убийстве КАРАГОДИНА Степана Ивановича]} передопроса обвиняемых с вызовом на следствия меня. Одновременно КОЛОМИЙЦ позвонил по телефону мне в Томск и предложил выехать для ведения этого дела. Через некоторые время я по телефону от пом. нач. ОО СИБВО МИЛЕХИНА получил указание в Новосибирск не выезжать.

КОЛОМИЙЦ о ряде таких дел и об этом в частности написал письмо быв. Накрому ЕЖОВУ, а затем временем ГОРБАЧ передал дело на красноармейцев-немцев 3 отделу УНКВД, которое и доложило его на тройке, по решению её все они были расстреляны. Ответ из Москвы тоже не воздействовал, т.к. КОЛОМИЙЦ был уволен в запас и сразу же арестован. На “активном допросе”, продолжавшемся 54 суток из него выбивали показания о принадлежности к право-троцкистскому заговору. Из Красноярска по особому заказу Новосибирска были высланы протоколы допросов участников право-троцкистской организации, “изобличающие” КОЛОМИЙЦА в принадлежности к последней, причем протоколы были отобраны от таких людей, которых КОЛОМИЙЦ вовсе не знал.

После допроса КОЛОМИЙЦ был посажен в ту же камеру, где сидел и я, до ареста это был цветущий человек. Когда же его привели в камеру, это был старик с седой бородой, с разбитым ухом и изувеченным носом. Вся его шея была в струпьях (при допросе шею терли воротником), все его ноги были в кровоподтеках от долгого стояния и прилива крови в ноги кожа полопалась, запястья рук были покрыты ссадинами от наручников.

{КОНЕЦ ЛИСТА 9 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 20}

Несмотря на пережитые физические мученья и перспективу незаслуженной преждевременной, ненужной партии и родине смерти, тов. КОЛОМИЙЦ не падал духом. У него была колоссальная надежда на скорый конец произвола. Как часто вспоминал он Ваше имя ^{[т.е. имя – ДЖУГАШВИЛИ (СТАЛИНА) Иосифа Виссарионовича]}. Он до конца был предан Вам и партии и пережитые пытки не могли поколебать его веру в дело партии. Он часто по ночам будил меня, указывает пальцев на левую сторону лба и затылок, жаловался, что он чувствует этом месте боль, он даже чувствовал где должна пройти пуля при расстреле. Его наверное нет сейчас в живых, но те, кто “допрашивал” его должны сказать – враг ли КОЛОМИЙЦ.

Арестованный начальник Нарымского окротдела НКВД ст. л-т г/б МАРТОН был известен как чекист, проведший ряд крупных дел. Он был обвинен в принадлежности к какой-то чуть ли не РОВС-кой организации. На двенадцатые сутки голодного допроса он упал и был направлен на искусственное питание в тюремную больницу, где врач применил искусственное питание через нос, порвав все носовые связки. На 45 сутки допроса МАРТОН подписал показания “о принадлежности” к организации.

Арестованный пом. начальника того окротдела НКВД ст. л-т г/б СУРОВ ^{[СУРОВ Николай Андреевич – палач Колпашевского яра – прим. KARAGODIN.ORG]} был обвинен в принадлежности к военно-троцкистскому заговору. На 13 сутки допроса в наручниках, с применением физического воздействия СУРОВ подписал протокол о том, что он в 1915 или 1916 г.г. являлся агентом сыскной полиции под кличкой “МАЛЫШ” (ему тогда фактически было 14 лет) и что он, будучи “недоволен существующим строем”, на протяжении всего периода существования советской власти и 18 летней работы в органах “маскировался”, что и привело его к вступлению в организацию.

Десятки старых чекистов были арестованы и расстреляны как “враги народа”. Нач. 6-го отдела УНКВД НСО, капитан г/б НЕВСКИЙ (с кем я писал выше) арестовывал всех поляков и латышей, не позабыв даже и белоруссов, старых работников органов, например, л-т г/б МУШИНСКОГО, БАЛИЦКВОГО, КАЛЬЯНА и др., которые были обвинены в принадлежности к различным шпионским организациям.

Б. Начальник 3 отдела Сиблага ст. лейтенант г/б ДАНЦИГЕР был обвинен в активной шпионской связи с учёным секретарем Наркома тяжелой промышленности ШАРОВЫМ, который был знаком с ДАНЦИГЕРОМ в 1932 г.. Сам же ШАРОВ, арестованный в Москве, показал, что он начал шпионскую работу в пользу немцев в 1934 г., т.е. по истечению двух лет после последней встречи с ДАНЦИГЕРОМ.

ДАНЦИГЕР осужден военным трибуналом к 10 годам ИТЛ с 3-мя годами поражения в правах.

Создалось положение, когда имена старых чекистов стали нарицательными и большой стаж чуть ли не являлся инкриминалом для ареста и обвинения.

Из-за прохвоста, выродка человечества ЯГОДЫ и кучки таких же предателей, засевших в Наркомате Внутренних Дел и на местах, были взяты под политическое сомнение все старые чекисты, многие из которых за свою беззаветную, преданную работу поплатились жизнями и долголетним заключением в лагеря.

{КОНЕЦ ЛИСТА 10 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 21}

В конце 1937 года и начале 1928 года в руководящий указаниях центрального аппарата НКВД творилось полная неразбериха и отсутствовал здоровый смысл. Директивы требовали ареста людей за такие дела, которые правильными и арест таких людей был прямой установкой на уничтожение преданных кадров. Например, одной из директив 5 отдела центра давалась установка обследовать все оружейные склады войсковых частей и в тех, где будет обнаружено, что пулеметные ленты и пулеметы “Маским” находятся в “НЗ не будут набитыми патронами, виновных арестовать и резе них вскрывать диверсионные организации, тогда как на самом деле, согласно существующего положения, да и здравый смысл говорит обратно, что нужно было арестовывать тех “специалистов”, которые допустили бы набивку лент патронами в мирное время, так как патроны, давая окись вывели бы из строя березентовые ^{[так в документе, видимо имелось ввиду “брезентовые”]}, а хранение избитых лент в закрытых коробках ускорило бы их порчу. Таких абсурдных указаний было много.

Эта операция объективно привела меня в исправительно-трудовой лагерь 29.10.1937 года был арестован мой брат ЕГОРОВ Николай, работавший на протяжении ряда лет директором Абайского совсхоза в Ойроти. Брат мой был коммунистом, хотя с 1922 года встречался с ним редко, но я его знал как преданного члена партии. Он не мог быть врагом. При редких встречах с ним, когда он приезжал в Новосибирск, я его всегда видел веселым, кипучим и деятельным. Он всё время проводил в хлопотах, то он в Крайкоме партии, то на опытных исследовательских пунктах со своими предложениями в области скотоводства.

Работая в трудных горных условиях, о нём говорили, что его совхоз никогда не испытывал недостатка кормов.

Он сам через горные перевалы, но малопроходимыми тропами перебрасывал корма, вел их заготовку на месте и т.д.. Совхоз не знал массового падежа скота, что так характерно для совхоза Ойротии. Будучи прекрасным семьянином, он безумно любил свою дочь и с нетерпением ожидая прибавления к семейству, но через 10 дней после появления на свет второго ребенка он, не успев пережить долгожданную радость, был навеки оторван от своей семьи. Он был уничтожен, как “враг народа”. В декабре месяце 1937 года я получил из Алтайского края, очевидно от одного из своих бывших товарищей, анонимное письмо о том, что мой брат подвергся допросу-третей степени и из него выколачивают показания о … ^{[изъято цензором, не нами]} моем участии в какой-то организации и что инициатором этого допроса является некий БУТОРИН, которого я знал ещё до работе в Омском окротделе ОГПУ. Вы можете понять весь ужас моего положения. Я чувствовал себя на положении живого трупа. При получении известия об аресте брата я немедленно поставил в известность парторганизацию и нач. УНКВД, но парторганизация и руководство УНКВД замкнулись и никак не реагировали на мое заявление. Партком даже не вынес решение принять к сведению мое заявление, а б/нач. УНКВД ГОРБАЧ на мой рапорт только ответил, что “если будет установлена твоя связь с братом, то пойдешь за ним”, а на последнее мое полученное анонимное письмо он мне по телефону заявил: “работай, как работал, дальнейшее покажет“.

{КОНЕЦ ЛИСТА 11 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 22}

С одной стороны массовое уничтожение невинных людей, с другой – перспектива быть тоже арестованным и расстрелянным по неведомому мне делу с объявлением врагом народа, приводило меня к выводу о невозможности дальнейшего своего существования, но подвести итог своей жизни я не мог, т.к. было третье обстоятельство: семья – жена и двое дочерей. Самоуничтожение привело бы к большому горю семьи и немедленному её разгрому, а так я как утопающий надеялся на прекращение массовый операции. Несмотря на весь ужас своего положения, я выбивал исключительно контрреволюцию, ни в одном моем протоколе вы не найдете человека, который бы не имел за собой какого-нибудь контрреволюционного или антисоветского багажа. На моей совести нет ни одного убийства честных, преданных людей – я был врагом таких дел. ^{[с формальной стороны – чистая правда, но по факту 100% ложь]}

Мне стало казаться, что мои товарищи по работе избегают меня, я непроизвольно стал чувствовать, что я для них стал чужим человеком, я в их глазах видел какое-то сострадание ко мне. О своём невыразимом горе, всех своих переживаниях и думах я не мог никому говорить, боясь, что меня могут понять как человека, вербующего сочувствующих и ищущего жалость. Дома я также все переживал молча не желая расстраивать жены…

Передать на бумаге свои переживания невозможно, но под влиянием их я совершил преступление перед органами, которое и привело меня к лишению всех прав и заключению в лагерь.

У командира 78 сд. подполковника ПЛЕНКИНА, на основании шифротелеграммы, нами были арестованы жена [^{вероятно – это ПЛЕНКИНА-УШАКОВА Вера Андреевна, 1909 г., ур. Китая]} и ее брат, как прибывшие с КВЖД ^{[“Харбинская операция” в рамках которой был арестован и КАРАГОДИН Степан Иванович]}. Они, как и многие им подобные, подписали показания (следствие вел мой помощник мл л-нт г/б ВОИСТИНОВ), оба они были расстреляны. Самого ПЛЕНКИНА я знал на протяжении 4-х лет как преданного коммуниста и хорошего командира. ПЛЕНКИН происходил из крестьянина-бедняка, из рядовых красноармейцев-добровольцев начала гражданской войны, не получив никакого специального военного образования, путем самоподготовки вырос в полноценного командира РККА. В июле 1937 года он из нач. штабди^{[замят край листа]} был выдвинут командиром дивизии, компрометирующими материалами мы располагали только на 19 летнего брате жены, подозревая его принадлежности к японский разведке  ^{[“Харбинская операция” в рамках которой был арестован и КАРАГОДИН Степан Иванович]}, но никаких конкретных данных о его деятельности мы не имели. Сам ПЛЕНКИН, будучи воспитан на принципах высокой бдительности, никогда не только не выносил из служебного помещения никаких секретных бумаг, но даже никого по служебным делам не принимал дома. Это легко можно убедиться из агентурного дела “Западная” на семью ПЛЕНКИНА.

За честность ПЛЕНКИНА и его преданность, я никогда ни в сем его ни в чем не подозревал. Это был идеальный коммунист-командир и он пользовался заслуженной любовью всех военнослужащих дивизии.

Я не буду подробно писать Вам как случилось, что я совершил преступление. Это могут Вам доложить по следственному делу и моему письмо Наркому Внутренних дел тов. БЕРИЯ. Кратко мое преступление выразилось в том, что я 12 декабря 1937 года при участии ПЛЕНКИНА и неких АНДРЕЕВОЙ и ЛИХТМАН организовал выпивку на квартире у ПЛЕНКИНА ^{[вероятно по адресу – г. Томск, пр. Ленина, д. 21, кв. 2.]}.

{КОНЕЦ ЛИСТА 12 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 23}

АНДРЕЕВА являлась женой из старших командиров 232 сп. была мне знакома с 1934 года. Мы сильно увлеклись друг другом и, не будучи освобожден от человеческих слабостей, я полюбил её. Вскоре же она была привлечена к нашей работе. Интимные встречи были редки и продолжались до середины 1935 года. Чувствуя, что наши взаимоотношения к хорошему не приведут, я прекратил встречи и мы до этого в интимной обстановке виделись только два раза. Первый раз в августе мес. 1936 года и второй раз в 12 декабря 1937 года.

23 января 1938 года ^{[21 января 1938 года – день убийства КАРАГОДИНА Степана Ивановича в Томской тюрьме №3 тюремного отдела УНКВД по НСО ЗСК СССР]} я, будучи немного выпивший, при хулиганских обстановках привез на квартиру комиссара дивизии л-нта ЛИХТМАН. Это сделать меня побудила тоска и желание поговорить с кем-нибудь. Привезя ЛИХТМАНА на квартиру, я почувствовал, что сделал преступление и позвонил жившему в этом же доме ПЛЕНКИНУ, который и пришел к нам. ЛИХТМАН поехала со мной на квартиру к ПЛЕНКИНУ сама, причем мы уехали от её мужа.

В приговоре Военного Трибунала указано, что я обвиняюсь в морально-бытовом разложении, преступлений революционной бдительности, результатом чего явилась моя бытовая связт с лицами связанными с иноразведками (ПЛЕНКИН) ^{[“Харбинская операция” в рамках которой был арестован и КАРАГОДИН Степан Иванович]} и развале работа особдива.

На судебном заседании АНДРЕЕВА, подтвердив правильность моих показаний, заявила, что наша интимная связь, основанная на любви, не носила характера моего разложения.

ЛИХТМАН заявила, что с моей стороны не было сделано никаких попыток к использованию ее как женщины.

Свидетели обвинения о развале работы особвида на суд не явились, до этого развала и не был, это легко можно убедиться по самому делу, т.к. я наоборот в июле месяце был вторично назначен в Томск после моего годичного отсутствия из особдива из-за полного развала работы в нем за мое отсутствие. Я прохожу мимо этих обвинений – они абсурдны.

Таким образом я совершил три преступления:

1. В 1934 году выступил в непозволительную связь с АНДРЕЕВОЙ.
2. 12 декабря 1937 года и 23 января 1938 года под влиянием постигшего меня горя и переживаний восстановил связь с АНДРЕЕВОЙ и организовал выпивку с привлечением ЛИХТМАН и ПЛЕНКИНА ^{[вероятно по адресу – г. Томск, пр. Ленина, д. 21, кв. 2]}.
3. В общей запутанной обстановке запутался сам и пошел на бытовую связь с ПЛЕНКИНЫМ, скомпрометированным арестом жены и ее брата ^{[в рамках “Харбинской операции” в рамках которой был арестован и КАРАГОДИН Степан Иванович]}, попавших под общую операцию.

Первый свой поступок я совершил сознательно, зная, что допускать его было нельзя, в последних же двух случаях я не снимаю с себя вины, но искренне заявляю Вам, они совершены под влиянием моих переживаний.

{КОНЕЦ ЛИСТА 13 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 24}

Тов. СТАЛИН, я пришел в органы 18-ти летним комсомольцем. За свои 16 лет работы в органах не имел ни одного дисциплинарного взыскания: за активную борьбу с контрреволюцией и бандитизмом я имел две благодарности в приказаниях, два наградных револьвера и часы, имею ранение. Все 16 лет я проработал в тяжелых сибирских условиях. Я никогда не отказывался от даваемых мне заданий. Был и остался до конца преданным делу партии: Всегда был беспощаден к врагам народа и не только агентурными и следственным путем боролся с ними, но и много, много сам физически уничтожал их.^{[В том числе и принимал участие в массовых убийствах (расстрелах) в Томске]} До дня своего ареста я усиленно продолжал работать, несмотря на то, что в течении последних 6 лет я не пользовался отпусками.

Всё это привело меня к большой катастрофе, я потерял:

1. Партию и политическое доверие.
2. Органы, в которых я вырос и работой которых я жил.
3. Теряю надежды видеть и растить своих детей. Теряю семью, пережившую тяжелые материальные затруднения.
4. Потерял свободу и звание гражданина Великой страны. Утрата большая.

Помимо горя, которе я принес своей семье и отцу, я принес горе ещё одному близкому мне человеку, моя жена сирота и до замужества она жила с маленькой сестрой, которую я воспитывал с 7-ми летнего возраста. За эти годы она выросла в хорошую активную девушку. В октябре месяце 1937 года она вышла замуж за выпущенного из Томского артучилища л-нта и когда он узнал о моем аресте, то он развелся с моей воспитанницей, которая сейчас с грудным ребенком живет у жены.

Я не знаю, как будет расценено мое откровение. Возможно, сообщая обо всем этом, я делаю хуже сеюе. Возможно Вы мне не поверите.

Наряду с большими делами по очищению нашей страны от врагов, некоторые органы, встав на преступный, непартийный путь, уничтожили много невинных и нужных жизней. Многие из этих люде^{[замят край листа]} отдала бы, как преданные сыны своей родины, свои жизни до конца в будущих боях за дело партии, за Ваше, тов. СТАЛИН, дело.

Я много пережил за эти полтора года. Я пережил больше того наказания, которое я заслужил получить за сделанное мною преступление перед партией и органами.

Я помногу и долгу думаю о будущем. Пройдут года – я отбуду срок своего наказания в лагере и буду освобожден, но политическое доверие, я, в этом случае, если не буду прощен партией сейчас, не верну. Жить обывателем после активной комсомольской и партийной жизни я не могу, но как же тогда жить? Я буду овеян политическим недоверием – да иначе и быть не может, брат врага народа, б/ член ВПК(б), б/чекист, б/заключенный – это стабильный объект органов УГБ, это оперативная база работы органов и я постоянно буду находится под угрозой оперативного удара органов.

{КОНЕЦ ЛИСТА 14 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 25}

Я никогда, ни при каких условиях не стану врагом народа, но жить в атвмосфере политического недоверия будет невыносимо. У меня нет профессии, до дня ареста у меня была одна (её считал пожизненной) профессия чекиста. но эта профессия будет уже не для меня. Что же тогда делать?

Тов. СТАЛИН, если вы найдете моё преступление не тяжелым и возможным его простить сделайте это.

Прошу Вас дать указание проверить, был ли мой брат врагом. Я уверен, что брат ин ^{[так в документе]} сейчас труп, но сумеет раебилитировать себя и смоем это позорное пятно с себя и меня.

Прощение партии и органов, установление действительного лица моего брата  возвращение звания гражданина Великой Родины было бы для меня вторым рождением на свет. Обещая Вам, что я никогда, ни при каких условиях ничего не сделаю, что явилось бы не партийным поступком. Вашего справедливого решения –  ЕГОРОВ. 20 декабря 1938 года, пос. Боже-ель, Усть-Вымского района Коми АССР.

п.п. Верно: нач. 2 отделения ОО КГБ ПРИ САМ
СССР ПО СИБВО-капитан МЕРКУШОВ

Справка: копия данного документа находится в арх. след. дела № 977721 по обвинению МАЛЬЦЕВА М.А. ^{[вероятно опечатка – видимо. имелось ввиду МАЛЬЦЕВА И.А.]} и хранится в УАО КГБ СССР.

Верно:

{КОНЕЦ ЛИСТА 15 из 15; ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 6329. Л. 26}

{конец документа}

---

Дополнительно см.:

• ДОКУМЕНТ: Стенограмма оперативного совещания начальников оперпунктов, оперсекторов, ГО и РО УНКВД по ЗСК СССР (о том как готовилась и должна была проходить, описанная выше в письме операция).

Последнее обновление: Четверг, 31 августа, 2023 в 01:43